Эволюция «Модернизма» с точки зрения архитектора-футуролога
Категория: Дизайн среды

Автор: А. Скижали-Вейс, архитектор-фантаст и футуролог

 

 

11 июля 2015 г. на радиостанции «Маяк», в парке Сокольники, состоялась передача из цикла «Человек наук» на тему «Жилое пространство будущего», в которую пригласили меня как ведущего эксперта архитектора-фантаста и футуролога, члена «Ассоциации футурологов России». Очень знаменательно, что эфир состоялся спустя ровно 101 год со дня издания знаменитого «Архитектурного манифеста футуризма», что стало для меня своеобразным знаком и стимулом для написания этой статьи!

 

Архитектор-футуролог А. Скижали-Вейс на радио «Маяк». 11.07.2015 г.

 

В передаче рассматривались и приводились примеры московских построек советского периода и современных российских зданий в качестве знаковых ориентиров развития архитектуры. В ходе радиоэфира выявилось, что в массовом сознании сегодня почему-то понятия «футуризм», «конструктивизм», «футурология» и т.д. имеют тождественное значение. Журналисты и слушатели смешивают стили, течения и направления, не соотнося принадлежность тех или иных архитектурных объектов своей эпохе, игнорируют процессы и задачи, которые возникают на каждом историческом этапе развития современной архитектуры. Стало понятно, что пришло время детально разобраться в том, что такое вообще «Эволюция модернизма» с позиций «Архитектурной футурологии», которая началась с выхода Манифеста архитектурного футуризма и продолжается до сих пор. На мой взгляд, спустя столетие существования модернизма настало время дать важные системные научные определения происходящих исторических процессов в формировании принципов построения Современной архитектуры и архитектуры Будущего. Моя аналитическая задача не состояла в хронологическом рассмотрении всех подряд архитектурных стилей, этапов творчества всех известных архитекторов и их построек, а лишь в исследовании только наиболее важных узловых безоткатных тенденций эволюции модернизма.

 

Футуризм

Футуризм как направление появилось в 1909 г. в связи с появлением легендарного манифеста итальянского писателя и поэта Ф.Т. Маринетти. Манифест провозгласил культ будущего и разрушение прошлого. И стал основополагающим документом всех футуристических авангардистских течений в искусстве начала XX в. В 1914 г. к манифесту Маринетти присоединился Антонио Сант-Элиа, который опубликовал свой «Манифест архитектуры футуризма». В нем Сант-Элиа впервые в истории представил современный город в виде сложной механизированной и электрифицированной системы. С идей урбанизации и технизации среды обитания, пионером которых был Сант-Элиа, поиска новых путей развития Современной архитектуры и архитектуры Будущего в послевоенный период. Его опережающие взгляды на развитие архитектуры поражают в XXI в. своей прозорливостью и точностью намеченных тенденций. Хочу процитировать его формулировки: «Мы чувствуем, что теперь мы не люди соборов, величественных зданий и дворцов, а люди больших гостиниц, железнодорожных станций, бескрайних дорог, колоссальных портов, крытых рынков, освещенных галерей, прямых проспектов и целительного сноса зданий. Мы должны выдумать и заново создать футуристский город, похожий на огромную строительную площадку - бурлящий, легкий, изменчивый, каждая часть которого подвижна. Выдумать и создать футуристский дом, похожий на огромную машину. Лифтам не придется больше прятаться в лестничных клетках, как одиноким червям, - бесполезные лестницы отменят, лифты же будут карабкаться по фасадам, как железно-стеклянные змеи. Дом из цемента, стекла и железа, без росписи и без скульптуры; дом, вся красота которого во врожденной красоте его линий и рельефов, необычайно уродливый в своей механической простоте, высокий и широкий настолько, насколько это необходимо, а не по предписанию городских законов. Дом этот будет возвышаться на краю бурлящей пропасти - улицы, которая больше не будет ковриком, расстеленным на уровне дверей, а углубится в землю на несколько этажей. По ней будет двигаться городской транспорт, а сами улицы будут соединены между собой переходами - от металлических мостиков до скоростных эскалаторов...». Но если футуристы прекрасно предугадали потенциал роста, то настолько же ошибочно ратовали за уничтожение всей исторической классической архитектуры. Сант-Элиа писал: «Я борюсь против и презираю: всю классическую архитектуру - величественную, жреческую, театральную, декоративную, монументальную, изящную и ласкающую глаз. Презираю бальзамирование, восстановление и воспроизведение старинных памятников и дворцов...».

Пафос разрушения старого нередко диктовался в это время экзальтированным ожиданием полного обновления глубинных основ всей культуры. «В современном мире процесс последовательного стилистического развития архитектуры останавливается. Архитектура отрывается от традиции. И ничего не остается, как начать все сначала» - из Манифеста Сант-Элиа. Это было глубоким заблуждением футуристов и, как потом стало ясно, сам футуризм последовательно и прочно укладывался в общий ход истории архитектуры, как новое архитектурное течение, отражающее промышленную революцию общества начала XX в. Техногенная эстетика стала вытеснять впоследствии весь внутренний и внешний классический декор и стиль XIX в., но до технологической революции в архитектуре еще было очень далеко.

С легкой руки Сант-Элиа началась эра «Машинной идеологии», которая продолжается до сих пор, но об этом немного позже.

 

Конструктивизм

Идеями итальянских футуристов заразились советские конструктивисты. Исторические факты свидетельствуют о тесной связи итальянского и российского футуризма. Советские конструктивисты стали предтечами зарождения нового интернационального языка архитектуры модернизма, который стал позже быстро охватывать развитые страны Европы и мира. Архитектурный модернизм (фр. modernisme, от фр. moderne- новейший, современный) - движение в архитектуре XX в., связанное с решительным обновлением форм и конструкций, отказом от стилей прошлого. Конструктивизм получил свое первое мощное развитие именно в Советской России в 1920- 1930 гг. Среди наиболее известных мастеров советского конструктивизма: В. Татлин, К. Мельников, И. Голосов, братья Веснины, И. Леонидов, Я. Чернихов и др. Конструктивисты провозгласили: «Тектоника, конструкция и фактура - мобилизующие материальные элементы индустриальной культуры» (из статьи А.М. Гана, 1922 г.).

Я. Чернихов. Рисунок фабрики. 1931 г.

 

В конструктивизме основную роль отдавали динамике конструкций, вертикалей и горизонталей строения, свободе плана здания. Постройки конструктивизма были связаны напрямую с быстрым развитием фабричного производства и появлением нового промышленного быта рабочих. Впервые началось активное сращивание промышленной и гражданской архитектуры, активное заимствование пластического языка и перенос конструктивных решений в общественное и жилое строительство. К памятникам конструктивизма относятся: фабрики-кухни, дворцы культуры и труда, рабочие клубы, дома-коммуны и т.д. Характерным примером конструктивизма в Москве можно назвать «Дом культуры имени С.М. Зуева», построенный Ильей Голосовым в 1929 г.

 

И. Голосов. Дом культуры имени Зуева. 1929 г.

 

В этой постройке наглядно видно, каким результативным на практике оказался процесс фабричного заимствования и формирования новой архитектоники промышленной эстетики зданий. Следующим важным шагом в становлении современной архитектуры модернизма стал функционализм, который поздней существенно доработал и развил идеи позднего конструктивизма.

 

Функционализм

У истоков функционализма стояла высшая школа строительства и художественного конструирования в Германии «Баухаус» (1919-1933 гг.). Основоположники раннего функционализма Вальтер Гропиус и Людвиг Мис ван Дер Роэ стали директорами этой школы. В. Гропиус считал, что в новую эпоху архитектура должна быть строго функциональной, экономичной и ориентированной на технологии массового производства. Переломив многовековую традицию с XV в. по XIX в. и отступив от использования классических ордеров, архитекторы поняли несоответствие избыточности украшений техническим реалиям наступившего индустриального времени. «В начале новые здания казались невыносимыми в своей наготе, но со временем общество научилось ценить ясные очертания и компактные формы нового стиля». Теоретические установки функционалистов сводились к лозунгу: «То, что утилитарно и удобно - красиво!». Так же как и футуристы, функционалисты «Баухауса» выпустили свой манифест в 1919 г., и активно в своей деятельности использовали многие находки и опыт русских конструктивистов.

В 1922 г. к ведущим преподавателям школы присоединился знаменитый русский авангардист Василий Кандинский, который преподавал «Основы художественного проектирования». Преподаватели школы представляли собой интернациональный коллектив, а в его стенах и лабораториях создавался и преподавался универсальный экспериментальный язык архитектуры нового времени. После окончательного закрытия школы нацистами в 1933 г. его педагоги и ученики разъехались по всему миру, распространяя свое учение. Существовали также тесные связи между германской школой «Баухауз» и СССР. Так в 1931 г. бывший директор школы Ханнес Мейер в сопровождении 7 учеников переехал в Москву. Германские архитекторы трудились над созданием соцгородов в Магнитогорске, Свердловске, Орске, Перми и других.

После того, как идеи «Баухауса» разошлись по миру, начался второй этап развития функционализма как интернационального стиля. Самой знаковой и авторитетной силой этого периода стал французский архитектор Ле Корбюзье.

Он смог выработать собственную теоретическую платформу «Пять отправных точек архитектуры», которую взяли на вооружение все архитекторы мира.

1. Столбы-опоры.Дом может быть приподнят над землей на железобетонных столбах-опорах, при этом освобожденное место под жилыми помещениями используется для сада или стоянки автомобилей.

2.  Плоские крыши-террасы.Вместо традиционной наклонной крыши с чердаком под ней, предлагается устраивать плоскую крышу-террасу, на которой можно развести небольшой сад или создать место для отдыха.

3. Свободная планировка.Стены больше не являются несущими элементами

в связи с применением ж/б каркаса, поэтому внутреннее пространство от них освобождается. В результате внутреннюю планировку дома можно организовать свободно с гораздо большей эффективностью.

4. Ленточные окна. Благодаря каркасной конструкции здания и отсутствию связи с несущими стенами, окна можно делать любого размера и конфигурации, в том числе свободно протянуть их лентой от угла до угла вдоль всего фасада.

5. Свободный фасад.Опоры устанавливаются вне плоскости фасада внутри дома. Наружные стены могут быть при этом из любого материала - легкого, хрупкого или прозрачного, и принимать любые формы.

В какой-то степени эти положения-рекомендации по степени их значимости для развития модернизма можно сравнить со знаменитой триадой М. Витрувия: «Польза - Прочность - Красота». Примечательно, что именно Витрувий первым из теоретиков архитектуры поставил за дачу достижения золотой середины между теорией и практикой, описав 6 основных принципов архитектуры еще в I в. до н.э. Этой золотой середины Корбюзье удалось достичь в его знаменитой постройке многоквартирного жилого дома в Марселе в 1952 г. Так называемый «Марсельский блок» полностью соответствовал его «пяти отправным точкам». Он был поднят на бетонных столбах, имел эксплуатируемую крышу, террасу с солярием и бассейном, стандартизированные квартиры «дуплексы» (в двух уровнях), членения объема и фасада в гармонических пропорциях по системе «Модулор», с использованием полихромии (раскраской в яркие цвета).

Ле Корбюзье. Фасад «Марсельского блока». 1952 г.

 

Система Ле Корбюзь. Модулор в «Марсельском блоке»

 

Дом был задуман как экспериментальное жилище с идеей коллективного проживания (своего рода «коммуна» - «привет» советским конструктивистам). Внутри здания - в середине по его высоте, - общественный блок: кафетерий, библиотека, продовольственный магазин и т.д. Ле Корбюзье принадлежит крылатая фраза: «Дом - это машина для жилья». Однако из моего исследования видно, что это прямое заимствование из Манифеста Сант-Элиа 1914 г. и свидетельствует о том, что Корбюзье принял эту «эстафетную палочку» от футуристов развив и дополнив их идеологию своими новыми функциональными находками: серийностью и стандартизацией. «Учитесь у машин», - провозглашал он. Жилой дом должен быть совершенной и удобной «машиной для жилья», промышленное или административное здание - «машиной для труда и управления», а современный город должен жить и работать, как хорошо отлаженный мотор. Такой «дом-машина» собирается из готовых типовых блоков, секций. Строить индустриальным способом, значило делать это гораздо быстрее и дешевле, чем раньше. Корбюзье известен также как урбанист. Его градостроительные концепции «Лучезарного города» легли в основу принятой в 1933 г. «Афинской хартии». Корбюзье как никто другой из архитекторов-функционалистов рассматривал всю цепочку архитектурного пространства: стандартизированные окно, столб, стена; квартира-ячейка; жилой дом-единица; квартал - из блокируемых домов; весь город как упорядоченный единый механизм с рациональной инфраструктурой.

Ле Корбюзье. «Лучезарный город»' на 3 млн жителей и макет города будущего по Корбюзье

 

Следует упомянуть и другого мастера уже позднего функционализма - бразильского архитектора Оскара Нимейера, настоящего поэта монолитных железобетонных конструкций. Выразительные постройки с использованием контрастных форм - купольных, перевернутых и чашеобразных, пирамидальных объемов, зданий со стреловидными колоннами и скульптурными пилонами могут считаться образцами архитектурной пластики торжеством конструктивных и инженерных решений своего времени. Его «Музей современного искусства» в Нитерое, построенный в 1996 г., отчасти больше напоминает приземлившийся космический корабль, чем традиционное здание.

О. Нимейер. Музей современного искусства в Нитерое. 1996 г.

 

«Косые и эллиптические линии являются динамическими и по своей природе обладают в тысячу раз большей эмоциональной силой, чем перпендикулярные и горизонтальные линии; без них всеобъемлющей архитектуры быть не может», - писал А. Сант-Элиа в своем Манифесте, как будто описывая архитектуру Нимейера 80 лет тому назад. Образные, динамические, эмоциональные и одновременно функциональные постройки Нимейера вдохновили следующую плеяду мастеров архитектуры хай-тека.

 

Постмодернизм и метаболизм

Постмодернизм, начавшийся с 60-х годов XX в., несмотря на его ощутимый отход от тоталитарного жесткого рационализма, функционализма, конструктивизма, типизации и стандартизации по своей сути продолжал эволюционное развитие современной архитектуры в постиндустриальную эпоху развития общества. Спустя 50 лет от манифеста Сант-Элиа общество сильно продвинулось в научно-техническом, технологическом развитии, встало на путь мультикультурализма и появления единого информационного пространства. Постмодернизм обратился к интерпретативному мышлению, способствовал образованию новых наук: синергетики, экологии, глобалистики, футурологии, моделирования искусственного интеллекта и т.д. Единственной непререкаемой ценностью стала считаться ничем не ограниченная свобода самовыражения архитектора и художника, основанная на принципе «все разрешено». Возвращение в архитектуру образности, оригинальности, поиск новых форм, отрицание аскетизма, возвращение исторических стилей, иронии и т.д. И что особенно важно для меня - особое гибкое синтетическое архитектурное мышление, позволяющее находить новые оригинальные решения.

В 1960-х гг. сформировалась британская группа архитекторов «Аркигрэм»: Питер Кук, Уорен Чок, Рон Херрон и др. «Аркигрэмовцы» привнесли научно-фантастические идеи в архитектуру, использовали научную фантастику для создания своих экспериментальных концептуальных проектов. Они провозгласили новые свойства архитектуры будущего: текучесть, динамизм, трансформация, ничем не сдерживаемая изменчивость, движение в пространстве. Расширение языка, творческая свобода, ниспровержение понятий, атмосфера игры, увлечение фантастикой порождали совершенно неожиданные проекты: (1964 г.) «Шагающий город», «Компьютер-сити», «Плагин сити», «Моментальный город», «Жилой кокон» и др.

 

«Город-Двигающаяся машина». «Аркигрэм», Рон Херрон. 1964 г.

 

«Город-конвейер – Плаг-ин-сити». «Аркигрэм», Питер Кук. 1964 г.

 

Группа «Аркигрэм», беря за основу исходную идею, связанную с техническими экспериментами, доводила ее до гротеска, превращая архитектуру в сюрреалистический техно-театр. Так, например, ею была сформулирована идея «драйв-ин-хоум» - дома, в который не входят, а въезжают, и который сам может съезжаться в некое целое и разъезжаться на части. «Аркигрэм» пророчествует о превращении города в россыпь мобильных капсул среди природной идиллии. Как тут не вспомнить Антонио Сант-Элиа и Ле Корбюзье с их настойчивым стремлением спроектировать «дом - машину». Только «аркигрэмовцы» предложили уже не отдельный дом, а весь «город как гигантскую машину для жилья» заглянув в послезавтрашний день.

Родственным и близким духу постмодернизма можно считать метаболизм, зародившийся в Японии в конце 50-х гг. XX в. В основу теории метаболизма легли принципы индивидуального развития живого организма (онтогенеза) и коэволюции. Как определял концепцию метаболизма один из ее главных идеологов, Кионори Кикутаке: «Для меня в понятии «метаболизм» самым важным была возможность перестройки сооружения и замены его составляющих в соответствии с требованиями, которые предъявляет наш быстроизменяющийся мир... в Японии всегда уделялось особое внимание законам эволюции животного и растительного мира. Поэтому, природные закономерности стали одной из основ архитектурного метаболизма. Возможно, по похожим биологическим законам должна развиваться и архитектура. Современные технологии позволяют реализовывать самые смелые проекты, поэтому есть надежда, что опыт метаболистов найдет свое применение и в XXI веке». Отмечу общее сходство с идеологией «Аркигрэм», где также был обозначен принцип постоянной изменчивости архитектуры. Примечательно, что знаковые урбанистические японские концепт-проекты метаболистов появились практически в одно время с проектами «Аркигрэм», например, «Эко-сити» и «Марина-сити» К. Кикутаке в 1963 г., что соответствовало общему духу времени и новаторским поискам в архитектуре.

К. Кикутаке. «Марина-сити», метаболизм. 1963 г.

 

Еще один важный признак архитектуры метаболизма - ее модульность, ячеистость, нагляднее всего иллюстрируемый на примере построенной башни «Накагин» в Токио в 1972 г. (архитектор К. Курокава).

                    

К. Курокава. Башня «Накагин». Токио. 1972 г.

 

Квартира-капсула в здании Накагин

 

Здание состоит из двух взаимосвязанных бетонных башен (11-ти и 13-ти этажей), в которых размещается 140 сборных модулей - «капсул» (4x2,5 м). Каждый из модулей является автономной единицей, квартирой или офисом. Капсулы могут быть связаны и объединены в целях создания большего пространства. Каждая капсула подключена к одному из двух главных валов лишь 4-мя болтами высокой напряженности и предназначенных для их смены. Отмечу, что та же мобильность и капсульность присутствовала и в проектах «Аркигрэм». Это означает переход от статической и неподвижной архитектуры к динамической и постоянно обновляемой. Не «целительный снос» из манифеста Сант-Элиа отслуживших зданий, а постоянная ротация и обновление на основе новейших конструктивных решений. Метафорически я бы сравнил это с периодическим сбросом листвы с деревьев. Тем более, что известный проект «Город в воздухе» (1961 г.) метаболиста А. Исодзаки, образно похож на огромный лес с бетонными «стволами деревьев» с вертикальными коммуникациями, а жилые дома-ячейки на большие «листья».

 

А. Исодзаки. Город в воздухе, метаболизм. 1961 г.

 

Хай-тек

Стиль или философия хай-тека (англ, hi- tech, от high technology - высокие технологии) зародилась в недрах постмодернизма в 1970-х и нашла широкое применение в 1980-х. Главные теоретики и практики хай-тека - преимущественно британцы: Норман Фостер, Ричард Роджерс, Николас Грим-шоу и др. Для становления концепций хай-тека очень важна была деятельность британской группы «Аркигрэм» и влияние инженерно-технологических разработок американца Б. Фуллера. Он выработал такие термины, как «космический корабль «Земля», «эфемеризация» и «синергетика». Ему принадлежит большое число изобретений, в основном в сфере дизайна и архитектуры, наиболее известным из которых является легкий и прочный «геодезический купол» - пространственная стальная сетчатая оболочка из прямых стержней. Бакминстер Фуллер был прародителем нового направления и учителем Н. Фостера - лидера хай-тека.

В большинстве проектов Фостера, перекрывающие огромные пространства, используются сетчатые конструкции его наставника Фуллера.

Стиль «высоких технологий», согласно классификации Ч. Дженкса, относится к позднему модернизму: «Его характеризуют прагматизм, представление об архитекторе как элитном профессионале, сложная простота, скульптурная форма, гипербола, технологичность, структура и конструкция как орнамент, антиисторичность, монументальность». Архитекторов хай-тека называют новым поколением модернистов, так как, несмотря на иронию 1970-х, они не порывают с традициями европейской архитектуры, и не спорят с Витрувием: их произведения очень функциональны, удобны, и в них есть своя красота. Хай-тек - это кульминация модернизма и технологическое завершение целой эпохи в архитектуре XX в.

Одним из первых важных сооружений хай-тека принято считать Центр искусств имени Ж. Помпиду в Париже (1977 г.), построенный Ричардом Роджерсом и Ренцо Пиано. Оригинальная идея архитекторов состояла в расположении всех технических конструкций каркаса и арматурных соединений, трубопроводов, лифтов и эскалаторов снаружи здания, что позволило высвободить максимум полезной площади в 40 тыс. м2. Каркас и арматурные соединения были выкрашены белой краской, вентиляционные трубы - в синий цвет, водопроводные - зеленый, электропроводка - желтый, а эскалаторы и лифты - в красный. «Вывернутая на изнанку» архитектура пережила первую волну критики, а затем стала предметом культового восторга и паломничества со всего мира. Перефразируя функционалистов, можно сказать: «То, что высокотехнологично и рационально - эстетично!». С этого времени все архитектурные поиски стали вестись в направлении остроумных дизайнерских форм, опирающихся на высокотехнологичные решения. Опуская далее огромное количество зданий, выстроенных в стиле «хай-тек в конце XX в., остановлюсь на характерной постройке уже начала XXI в. Ее можно назвать своеобразной отправной точкой, с которой хай-тек стал претерпевать трансформацию и деление на свои новые разновидности. Небоскреб «Мэри-Экс» построенный Норманом Фостером в 2004 г. в Лондоне стал, на мой взгляд, апофеозом философии хай-тека. Здание «Мэри-Экс» – огромная сетчатая оболочка аэродинамической формы в виде вытянутого яйца с центральным основанием. Вокруг всего здания по спирали поднимаются площадки-балконы с зелеными насаждениями, которые завершаются многосветным пространством с панорамными ресторанами и видовой площадкой с отверстием-вытяжкой наверху. Фостер использовал естественную вентиляцию и солнечное освещение таким образом, что офисное здание высотой 180 м, стало потреблять электроэнергии вдвое меньше, чем другие постройки такого типа и стало первым экологическим небоскребом. С этого момента - экологичность, энергоэффективность, рациональность конструктивных решений, использование новейших материалов, красота дизайнерской формы, учет градостроительных условий стали устойчивой комплексной тенденцией в современной архитектуре начала XXI в.     

 

Н. Фостер. Небоскреб «Мэри-Экс», Лондон. 2004 г.

 

 

Офис компании в небоскребе «Мэри-Экс»

 

Био-тек и эко-тек

В начале XXI в. мир столкнулся с новыми вызовами и проблемами, порожденными слишком быстрым ускорением научно-технического прогресса; безостановочной индустриализацией; гонкой промышленного производства; рыночной конкуренцией, разгоняющей темп жизни; стремительным ростом городов и увеличением численности населения. Следствием этого явилось безудержное быстрое поглощение природных ресурсов, мощное антропогенное давление на биосферу Земли, исчезновение целых экосистем, загрязнение природы промышленными выбросами и отходами своей деятельности, появление большого количества недовольных жителей Земли, что стало причиной социальной напряженности и т.д.

В архитектуре появилось так называемое «зеленое строительство» - экологическая тенденция, которая способствовала появлению новых разновидностей - био-тека и эко-тека. «Окрашенные в зеленый цвет» высокие технологии стали своеобразным спасительным средством, для противодействия обозначенным проблемам и способствовали разработке новых архитектурных решений, направленных на выживание и спасение человечества, возвращение баланса-равновесия между естественной средой и искусственной. Я считаю, что эко- и био-тек можно объединить.

Эко-био-текимеет связь с прикладной наукой - бионикой, сторонники которой для решения сложных технических задач ищут вдохновение в природе. Архитекторы, работающие в этом стиле, часто заимствуют формы коконов, деревьев, паучьей сети, пчелиных сот – все то, что встречается в живой природе. Объединив принципы биологии, новейшие инженерно-технологические разработки и традиционную архитектуру, архитектор стремится создать новый тип бионических зданий, являющихся продолжением живой природы, не вступающей в конфликт с окружающим ландшафтом. Дом из чисто «механической машины для жилья» времен Корбюзье превращается в «искусственное подобие живого организма». Бионическая архитектура в своем развитии стремится к созданию энергоэффективных и комфортных зданий с независимыми автономными системами жизнеобеспечения, использованию возобновляемых источников энергии и экологически совместимых с человеком строительных конструкций и материалов.

Исторически эко-био-тек наследует концепцию «Органической архитектуры» Ф.Л. Райта, идеалом которого являлись целостность и единение с природой. Однако, в отличие от эко-био-тека, Райт в начале XX в. ратовал не за столь радикальное слияние и подчинение существующего природного ландшафта архитектурному «насилию». Его идеей было плавное гармоничное перетекание природного окружения в архитектурное пространство и формы. Достаточно вспомнить его знаменитые «Дома прерии». Эко-био-тек, наоборот, агрессивно и радикально возвращает утраченное единство с природой через проектирование природных симуляций и создание искусственного ландшафта внутри зданий или рядом с ними. Современные технологические возможности и проектные решения позволяют не только воспроизводить или имитировать гармоничное взаимодействие с природой, устраивая вертикальные висячие сады, аквапарки и т.д., но и даже создавать вертикальные фермы для занятий интенсивным сельским хозяйством в мегаполисах. Примером таких решений может служить спроектированный в 2009 г. бельгийским архитектором Винсентом Каллебо 132-этажный небоскреб «Стрекоза» для Нью-Йорка.

В. Каллебо. Вертикальная ферма «Стрекоза», 2009 г.

 

Всемирно известный лидер Архибиотики последнего десятилетия Каллебо предложил построить многоэтажную ферму для интенсивного сельского хозяйства в условиях стесненной территории многомиллионного города, чтобы прокормить быстро растущее население и компенсировать нехватку исчезающих с ростом городов сельскохозяйственных площадей. Он спроектировал высокоавтоматизированный агропромышленный комплекс с использованием солнечной и ветровой энергии, системой сбора и очистки воды, переработки СО2 и отходов с использованием энергии биомассы, гидропонные и аэропонные участки для выращивания овощных и зерновых культур, бассейны с рыбой и фермы с животными. Наглядным примером «зеленой экспансии» Винсента Каллебо может служить его проект «Зеленый Париж 2050 г.», где многоэтажные жилые дома превращены в своеобразные сплетающиеся цветочницы-этажерки, создающие настоящий живой искусственный лес.

В. Каллебо. Концепция «Архибиотики - зеленый Париж» 2050 г.

 

Среди выдающихся лидеров эко-био-тека можно также назвать испанского архитектора Сантьяго Калатраву, построившего в Валенсии «Город искусств и наук» с 1994 по 2005 гг. Комплекс сооружений включает: Дворец искусств королевы Софии, кинотеатр IMAX - планетарий в виде символического человеческого глаза, интерактивный Музей принца Филиппа в виде скелета гигантской рыбы, Ботанический сад и Океанографический музей - «Океанографик». Последний из упомянутых объектов, имеет самый большой аквариум в Европе, океанографический парк разделен на 9 различных зон, каждая из которых представляет собой наиболее значимые экосистемы на планете. Калатрава, безусловно, наследует динамические, выразительные силуэтные формы, композиционные приемы «игры» архитектуры с водой Оскара Нимейера, убеждая нас в преемственности и дальнейшем развитии архитектуры модернизма.

С. Калатрава. Кинотеатр «IMAX-Планетарий». Валенсия, Испания.

 

Что будет дальше?

Возникает резонный вопрос, а что же будет дальше с модернизмом? Куда пойдет эволюция современной архитектуры, какие стили, авангардные течения и направления появятся в архитектуре Будущего? Как профессиональный архитектор-футуролог я готов ответить на все эти и другие важные вопросы, представив свое видение будущего в краткосрочной, среднесрочной и долгосрочной перспективе на 25-50 и даже 100 лет вперед. Я подробно расскажу о том, с помощью каких научных методов это становится возможным сделать сегодня. Все это вы сможете прочитать в моей новой научно-исследовательской статье, которую я анонсирую сегодня.

 

Источник: журнал «Технологии строительства» 5(109)/2015

Чтобы оставить комментарий, Вам необходимо авторизоваться (либо зарегистрироваться)

Комментарии

  • Комментариев пока нет